Для западной историографии Нового и Новейшего времени характерен поиск единых оснований и логики мировой истории. Активные поиски новой исторической парадигмы идут и в России на рубеже XX—XXI веков. Данной актуальной теме и посвящена статья. Ее новизна заключается в рассмотрении оригинальной концепции историко-культурного процесса известного советского и российского ученого Моисея Самойловича Кагана (1921—2006). В его теории человечество представлено как единый социальный субъект, история становления и развития которого анализируется в рамках системно-синергетического подхода, позволяющего доказательно представить и обосновать историческую логику в рамках векторного многовариантного развития. М.С. Каган выделял три вектора развития человечества, основанных на разных типах хозяйствования: скотоводческий, земледельческий и «персоналистский» (т. е. торгово-ремесленный в традиционном обществе, превратившийся в торгово-промышленный в Новое время). Тип деятельности, лежащий в основании различных типов культуры, предопределен природными условиями, в которых жил тот или иной народ. Разные культуры идут в своем развитии по трем векторам с возможностью перехода с одного вектора на другой. В исторической долгосрочной ретроспективе земледельческий тип хозяйствования оказался более перспективным, чем скотоводческий, но и он, несмотря на тысячелетия своего стабильного существования, уступил «пальму первенства» «персоналистскому» типу культуры, который характеризует сегодня большинство государств. Концепция М.С. Кагана рассмотрена в статье в контексте зарубежных и отечественных теорий историко-культурного и цивилизационного развития. Показаны положительные и отрицательные оценки данной концепции, вызвавшей оживленные научные споры и дискуссии.

Статья посвящена теоретиче­скому осмыслению реализации в рамках пост­неклассической науки принципа человекоразмерности. Он трактован как новый методологический принцип, повышающий эффективность современной науки. Так, пост­неклассическая наука рассматривается как система знаний, тесно сопряженная с человеком, вырабатывающая на основе данного подхода более сложные, комплексные критерии оценки получаемых знаний. Человек XXI в. живет в мире все более интенсивных коммуникаций и вынужден изменяться, чтобы соответствовать условиям своего существования. Он рождается в пространстве, которое постоянно насыщается новыми цифровыми устройствами, среди которых ему уже вполне комфортно расти и развиваться. Человеку предстоит не только сохранять, но и создавать новые знания, обнаруживать «истинно человеческое» в глубинах истории, а также закладывать человекоразмерность будущего, понижая риски существования и стихийного поиска моделей индивидуального и социального баланса. Вырастая в динамичной среде, современный человек готов перейти от жесткой, стандартной картины мира к многомерному и гибкому образу мирового континуума. Человек потенциально способен сохранять устойчивость в сложно прогнозируемой ситуации и уверенно ориентироваться в динамично изменяющихся условиях. Исследовательские проекты погружают его в интеллектуальные соревнования по достижению целей и решению задач, которые превращаются в интеллектуальный спорт. Человек всегда ищет новые способы взаимодействия с природой, разрабатывает новые его инструменты, среди которых все большее место занимает искусственный интеллект, с помощью которого можно просчитывать многочисленные варианты моделей коммуникации. Автор акцентирует внимание на продуктивности данного подхода при работе над сложными комплексными проектами, связанными с построением будущего и разработкой перспективных задач, когда принципиально важно понижать риски становления, раздвигать горизонты развития. Процесс формирования научного знания представлен как исторически изменяющийся, проанализирован ряд присущих ему содержательных характеристик и алгоритмов, ключевых для становления современного формата рационализации знания.

Статья посвящена одному из перспективных подходов описания и проектирования современных социокультурных процессов — кластерной модели, учитывающей как процессы дефрагментации реальности, так и способы ее ситуативного объединения. В работе показаны актуальные направления культурфилософских исследований кластерной идентичности, новых форм коммуникации и социального взаимодействия. Отмечается, что на передовом плане современных научно-практических обсуждений находятся экономические возможности кластерной системы (способность кластерных структур к саморегулированию и усложнению взаимосвязей между субъектами). Выявляются истоки кластерного дискурса, на которые опирается современная кластерная политика Санкт-Петербурга. На основании официальных современных и исторических документов рассматриваются возможности и перспективы данного подхода в градостроительстве и рационализации обустройства городов и регионов. На примере кластера «Авиагородок», начавшего свое развитие в Ленинграде в 1930-х гг., показывается недостаточность оснований для признания принятого современной властью экономического подхода к кластеризации как инновационной концепции развития. В то же время реконструкция восьмидесятилетней истории становления авиахаба Санкт-Петербурга демонстрирует, что кластерный подход (как средство полицентричной территориально-функциональной организации) доказал свою целесообразность и жизнеспособность в изменчивых условиях городского развития. Делается вывод, что нынешнее официальное принятие и продвижение кластерного подхода в градостроительстве требует соответствующего теоретического осмысления, проведения культурологической экспертизы допустимых диапазонов рационализации обустройства городской среды, а также культурфилософского анализа способности кластеров к формированию и развитию новых социокультурных синтезов.

Ставится проблема формирования алгоритма социокультурного исследования, позволяющего раскрыть уникальное соотношение выявленных авторами пластов отечественной массовой культуры. Представлены основания формирования выборки, содержания опросных материалов. Особое внимание уделяется факту преемственности исследования российского дискурса массовой культуры в теоретико-методологическом и эмпирическом планах.

Определены концептуальные основания, ставшие стержнем социокультурного опроса: российский дискурс массовой культуры соотнесен с глобализационным и аутентичным пластами, присутствие в которых характеризует и деятельность творцов, и работу массового сознания по восприятию явлений массовой культуры и самосознанию.

В статье суммированы глобализационные вызовы и аутентичные ответы, представленные в материалах 300 анкет, полученных в период 15.04—30.12.2017 г. от респондентов, географически представляющих практически всю Россию (города Мурманск, Кинешма, Красноярск, Рыбинск, Симферополь, Тамбов; крупные региональные центры Красноярск, Самара, Москва, Санкт-Петербург, Тюмень, Казань; малые города Североморск, Новокуйбышевск, Всеволожск, Большое Село, Тутаев, Ачинск). Установлено,что массовая культура не безразлична для россиян, она является вызовом для формирования как активной, так и пассивной позиции ее потребителя. На основе систематизации результатов социокультурного опроса 2017 г. подтверждена эффективность разработанного ранее и апробированного в 2015 г. интегративного алгоритма социокультурного исследования восприятия массовой культуры. В результате верифицирована исторически обусловленная экзистенция современной массовой культуры в сознании нашего современника как значимой среды жизни, причем не отрефлексированной на уровне личностных интенций самосознания.

Языковая ситуация в арабском мире характеризуется двуязычием — диглоссией, когда наряду с литературным существует множество разновидностей разговорного языка. Данная ситуация ставит перед театром вообще и перед театральной педагогикой в частности ряд важных вопросов как теоретического, так и методологического характера. Рассмотрена проблема отсутствия орфоэпических норм разговорного арабского языка, которая влияет как на методику обучения студентов в театральных вузах, так и на культуру речи в целом. Дан короткий обзор развития языка в арабском театре, рассмотрены точки зрения на эту проблему арабских театральных режиссеров и драматургов разных периодов. Приводится таблица сопоставления фонетики арабского литературного и разговорного языков, ставится проблема кодификации разговорного языка, а также рассматривается вопрос о языке театра. Приводя доводы как в пользу литературного, так и в пользу разговорного языка, делается вывод об амбивалентном подходе к формированию методики преподавания сценической речи в сирийской театральной школе, при условии унификации местных говоров, а также овладении студентами-актерами столичным диалектом наряду с литературным языком. В практической работе педагогам необходимо совмещать обучение литературному языку на основе описанных норм и разговорному языку, используя аудиоэталоны.

Диверсификация художественного предложения и растущая конкуренция на рынке культурных услуг ведут к тому, что качество художественного продукта (спектакля, концерта, выставочной экспозиции) воспринимается как все более относительное и теряет свое прежнее значение решающего аргумента потребительского выбора. Чем руководствуется человек в своем общении с искусством? Что является детерминантами его потребительского поведения и есть ли в нем закономерности? От того, будут ли найдены ответы на эти и другие вопросы, зависит возможность преодоления коммуникационных барьеров и налаживания конструктивного диалога между культурными институциями и их потенциальной аудиторией. В статье рассматривается культурологический аспект этого взаимодействия — роль мотиваций и индивидуальных предпочтений в потреблении искусства, их влияние на культурную активность человека.

Материалом для статьи послужили результаты масштабного социологического исследования посетителей Государственной Третьяковской галереи, проведенного научным коллективом Государственного института искусствознания. Аудитория музея изучалась не только по традиционно описываемым социологами искусства объективным параметрам, но и по ряду трудноизмеримых содержательных признаков, далеко выходящих за пределы социально-демографических описаний. Исследование позволило приблизиться к пониманию некоторых общих закономерностей потребительского поведения в искусстве, определить характер влияния на культурный выбор потребительских мотиваций и индивидуальных предпочтений. Доказано существование статистически значимой связи этих субъективных поведенческих детерминант с мерой культурного капитала личности. Использование методов математической статистики и эконометрики расширяет традиционные возможности социологии искусства и обеспечивает качественно новый уровень достоверности результатов.

В статье рассматриваются основы китайского этикета, которые включены в ядро традиционной культуры и составляют неотъемлемую часть системы бизнес-коммуникаций — гуаньси (система межличностных отношений) и мяньцзы (концепция «лица»). Оба концепта являются базисными для понимания особенностей культуры социальной коммуникации китайцев, куда входят как современные формальные официальные компоненты, так и традиционные неформальные. По нашему мнению, китайской деловой культуре удается сохранить все те ценности, которые были присущи китайскому обществу в течение тысячелетий, несмотря на системное, усиливающееся давление глобализации.

В то время когда Китайская Народная Республика находится на пути открытости для внешнего мира, деловой этикет приобретает все большее значение, главным образом это касается международных отношений. Модель «учитель — ученик» становится актуальной не только с точки зрения воспроизводства традиций, но и для поиска путей гармонизации с новыми моделями обучения, идущими от европейских и азиатских государств. Автор исходит из положения о том, что западные и восточные культуры противоположны, и то, что для жителя Китая является нормой, для европейца может быть серьезным нарушением правил приличия. При контролируемом сохранении традиций в Китае распространяются образовательные технологии обучения нормам европейского делового этикета, что рассматривается как путь интеграции в мировое сообщество.

Учитывая усиливающееся влияние процессов глобализации и широкое распространение западных тенденций, китайская деловая культура продолжает сохранять все те ценности и традиции, которыми она обладает на протяжении многих лет, гармонизируя их с современными бизнес-технологиями.

Статья посвящена анализу отдельных компонентов исторического интерьера studiolo и grotta мантуанской маркизы Изабеллы д’Эсте (1474—1539). Декоративные элементы её личных покоев в «Герцогском дворце» рассматриваются в имагологическом аспекте как формы личностной и вместе с тем статусной репрезентации супруги правителя государства, а также как отражение некоторых сторон поведенческого норматива ренессансной знатной дамы. Впервые обращение к художественному оформлению мантуанских studiolo (частного кабинета) и grotta (примыкающего помещения для хранения предметов искусства и редкостей) сопряжено с вычленением музыкальных образов и музыкальной символики, имевших особое значение в автомифологизации Изабеллы д’Эсте и отражавших ее личную глубокую увлеченность музыкальным искусством.

В результате анализа содержательной стороны аллегорической картины Лоренцо Косты-старшего «Аллегория двора Изабеллы д’Эсте» (1504—1506) акцентируется приближенность к фигуре Изабеллы д’Эсте музицирующих на «небесных» лютне и цитре персонажей, а в качестве основного смыслового посыла обозначается обретение вечной жизни Изабеллой д’Эсте как центра гармоничного мира мудрости и художественного творчества. Изображения музыкальных инструментов на деревянных интарсиях рассматриваются в связи с собственной музыкальной практикой маркизы и ее окружения, подтверждающейся многочисленными документами мантуанского архива Гонзага. Включение в декор инципита шансон Окегема «Prenez sur moi votre exemple amoreux» («Возьмите меня примером любви») впервые получает расширенную трактовку в качестве непрямого смыслового посыла. Фигуры Эвтерпы и Эрато с их обычными атрибутами — флейтой и лирой, напротив, вполне традиционны и ожидаемы в данном контексте на придверных мраморных медальонах. Энигматическое изображение музыкальных знаков (альтовый ключ, метрические обозначения и паузы), включенное в потолочные импрезы, трактуется в символическом аспекте. В завершение делается вывод о целеполагании включения музыкального декора в оформление studiolo и grotta как указания на статус Изабеллы д’Эсте — правительницы художественного мира, в котором музыка занимает главное положение.

В статье представлены категории заявленной темы (контрапункт, диалогизм). Рассмотрена точка зрения на метод философской монологизации в творчестве В.В. Розанова. В отличие от предыдущих моих исследований в статье смещен акцент рассмотрения творческого метода В.В. Розанова в сторону публикаций писем корреспондентов последнего. Автор присоединяется к ученым, считающим полифонизм основным методом поэтики произведений В.В. Розанова. Рассмотрены принципиальные положения использованного мыслителем диалогического метода работы с текстами писем. Отмечена новизна примененного писателем эпистолярно-диалогичного жанра в отечественной литературе в ходе публикации писем выдающихся деятелей русской культуры В.С. Соловьева, С.А. Рачинского, Н.Н. Страхова, хранящихся в отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Приоритетным можно считать использование В.В. Розановым примечаний и комментариев к письмам корреспондентов, положившее начало его уникальному полемичному стилю, переросшему в итоге в непревзойденный авторский жанр «опавших листьев». Отмечено, что именно В.В. Розанов сумел превратить жанр примечания из вспомогательного в главный компонент содержания книжного произведения. Помимо широко известных эпистолярных публикаций в серии «Литературные изгнанники», в статье обращено внимание на использование В.В. Розановым писем духовенства в ходе религиозно-философских дискуссий начала XX в. по вопросам модернизации церкви. Была подтверждена точка зрения о диалогическом методе, использованном В.В. Розановым при создании текстов своих публикаций, на примере его работы с письмами в уникальном жанре «Литературные изгнанники» и в ранних полемических произведениях. Показано, что процесс литературного творения неизменно отражает у В.В. Розанова дискурсивный характер самого образа его мышления и открывает читателю создателя новых форм самовыражения в литературном творчестве.

Статья посвящена анализу изменений, происходящих в настоящее время в сфере высшего образования в связи с активной информатизацией этой важнейшей составляющей человеческой культуры. Предпринята попытка продемонстрировать, что новые информационные технологии существенным образом трансформируют рамки традиционного образовательного процесса, создавая не только новые возможности, но и новые проблемы. Значимость образовательного процесса, его особенности и перспективы в непрерывно меняющихся условиях информационного общества позволяют ставить информатизацию образования в ряд важнейших стратегических проблем государства. Одновременно информатизация является серьезным вызовом педагогической науке и системе образования в целом. Подчеркивается, что изучение специфики воздействия информационной культуры на эту важнейшую сферу человеческой деятельности сталкивается с множеством сложностей, одна из которых состоит в том, что образовательный процесс, как и иные процессы самоорганизации, содержит в себе элементы непредсказуемости. Показано, что широко распространенное мнение о возможностях информационных технологий резко усилить интеллектуальные возможности молодых людей и активизировать их творческий потенциал, повысить мотивацию к учебе, ее эффективность и результативность является в значительной степени мифологизированным. Применение компьютерных технологий подвергает существенному преобразованию не только коммуникативную, но и мыслительную, мотивационную и эмоциональную сферы человека, формирует принципиально новую среду развития и функционирования психических процессов. Проведенный анализ научных исследований психологических последствий информатизации позволяет охарактеризовать компьютерные технологии как новую форму опосредования, существенным образом перестраивающую структуру и динамику человеческой деятельности. Отмечается, что механизмы формирования изменений и их последствия в настоящее время почти не изучены, при этом точно можно сказать одно: исторически сложившиеся стили жизни и формы взаимодействия людей подвергаются кардинальному преобразованию. Разработка концепций информатизации в системе образования должна осуществляться с учетом этих и других рисков.

Представление об актуальности классической литературы и ее адекватности современным идеологическим запросам давно и прочно укоренилось как в массовом, так и в научном сознании. Насколько это представление точно? Не навязывают ли современные интерпретаторы классическим произведениям те смыслы, которых тексты объективно не содержат? Методологически продуктивными будут отрицательные ответы на поставленные вопросы. Научная трактовка предполагает осознание социокультурной и языковой дистанции между исследователем и объектом изучения. Следствием нарушения этой дистанции является разбираемая в статье ложная актуализация, ведущая к аберрациям восприятия и анализа текстов классической литературы вообще и чеховского наследия (рассмотренного в качестве показательного иллюстративного материала) в частности. Актуализация является своего рода предварительной концепцией, предшествующей трактовке текста. Разбор интерпретаций чеховского мировоззрения и творчества (осуществленный М.М. Дунаевым, В.Д. Днепровым, Д.Л. Быковым) демонстрирует неадекватность результатов подобных трактовок. Характерно, что М.М. Дунаев и В.Д. Днепров, доказывая диаметрально противоположные точки зрения (о православном и атеистическом характере чеховского творчества), оперируют схожим набором научно некорректных допущений: вырванными из контекста цитатами, неразличением автора и рассказчика и т. п. Кроме того, с утверждениями о созвучии чеховского творчества культурному контексту конца XX — начала XXI в. диссонирует сложная история реальных взаимоотношений писателя с читающей публикой его времени. Существует много доказательств того, что А.П. Чехов как минимум дважды переживал в жизни чувство потери связи с читателем-современником. Это подтверждается письмами и воспоминаниями очевидцев соответствующих периодов (конца 1880-х и начала 1900-х гг.). Кризисы свидетельствуют о сознательной ориентации писателя на запросы читателей-современников. А.П. Чехов писал для людей эпохи, язык которой необходимо изучать современным читателям и интерпретаторам. Это единственное условие адекватности трактовок, несоблюдение которого и приводит к ошибочной актуализации классического наследия.