В основу статьи положена методология освоения культурного наследия прошлого, транслирующая ценность образовательной стабильности. С этой целью вводится понятие генератипа в виде образовательной модели, концентрирующей в себе лучшее из того, что сохранило человечество для формирования человека. Генератипы производны от смены культурных матриц, меняются от эпохи к эпохе и зависят от характера эволюционных изменений этих источников внутри отдельных культурных стадий общественной эволюции. Введенное нами понятие не означает грандиозных «сколов» архетипических идей, но лишь соотносит их с новым человеком и его новым миром. Генератип — это суммарный (собирательный) образ, создающий особую образовательную идеологию и определяющий характер действий человека. Именно совокупность действий человека формирует особый тип человека, сложившийся в ту или иную эпоху. Важным в этом процессе оказывается именно идея накопления смыслов. Образовательные генератипы выступают как структурные принципы экстериоризации образовательной реальности, в которой мы выделяем следующие периоды, характеризующиеся особыми генератипами: Античность, Средние века, XVII—XVIII вв., XIX и XX столетия. Классическая литература и искусство прошлого дают нам примеры духовных доминант каждой культурной эпохи. Антропологические идеалы, которые мы выделяем, таковы: Античность — герой, Средние века — святой, эпоха Просвещения — энциклопедист (универсалист), XIX в. — инженер/художник, XX в. — финансист. Актуализация идей прошлого заключается в извлечении изученного материла из долговременной и кратковременной памяти с целью последующего использования его при узнавании или непосредственном воспроизведении в современном образовательном процессе. Соединение разноактуальных образовательных идеологий (идей) открывает новые грани современной образовательной теории и практики и выявляет их культурный потенциал. При этом механизм актуализации не должен строиться на грубом осовременивании, но предполагает использование рецептивных способностей человека, развитие его воображения и эмоциональной памяти. Приведенная в статье когнитивно-метафорическая схема синтеза гуманитарного контента дает пример развития высказанной идеи как в исследовательском направлении, так и в образовательно-прикладном пространстве новых технологий обучения вечным смыслам.

С 2004 г. Российская государственная библиотека проводит всероссийские смотры-конкурсы электронной продукции биб­лиотек по тематике культуры и искусства. Всего в ходе шести смотров-конкурсов было рассмотрено около 100 электронных изданий (ЭИ), представленных, в основном, публичными библиотеками регионального и муниципального уровней, а также федеральными, специальными библиотеками и библиотеками вузов.

Анализ материалов смотров-конкурсов позволил сделать ряд выводов о составе и качестве ЭИ библиотек: выпускается примерно равное количество сетевых и локальных продуктов, при этом постепенно увеличивается доля сетевых; помимо самостоятельных изданий подготавливаются деривативные (цифровые представления печатных); обновляемых ЭИ выпускается немного, хотя для сетевого распространения они очень удобны. По содержанию выделяются информационные издания, посвященные наиболее ярким проявлениям национальной и региональной культуры и способствующие ее сохранению и развитию. В помощь специалистам библиотек и других учреждений культуры и искусства выпускается профессиональная литература.

Оценка ЭИ смотров-конкурсов осуществлялась по следующим критериям: качество содержания, соответствие требованиям редакционно-издательской подготовки, оформление, функциональность и технические характеристики. По этим критериям более половины ЭИ участников VI смотра-конкурса получили средние и высокие баллы, что говорит о достаточно высоком качестве ЭИ библиотек. Низкие баллы издания получали главным образом из-за ошибок в оформлении и слабой функциональности.

Основной вывод: библиотеки заняли устойчивую нишу в электронной издательской деятельности.

Статья посвящена проблеме передачи литературной культуры от предыдущих поколений к поколению Z. Представлено краткое описание этого поколения в ракурсе теории поколений Н. Хоува и В. Штрауса. В общих чертах освещена тема детского чтения поколений XX века. На примере репертуара чтения детей и подростков произведений классики и актуальной детской литературы показан процесс постепенного ослабления передачи ценностей литературной культуры от поколения к поколению. На материалах комплексных и социологических исследований, проведенных Российской государственной детской библиотекой (РГДБ) в начале XXI в., обозначены проблемы чтения лучшей литературы, традиционно входившей в чтение поколений. Приведенные в статье результаты исследований свидетельствуют о процессе утраты почти вековой литературной традиции. Например, эту проблему можно увидеть при выборе родителями книг для детей младшего и среднего школьного возраста. Во многом репертуар чтения детьми и подростками литературной классики формируется школой: это школьная программа и списки внеклассного чтения. Интерес школьников к классической литературе и к книгам предыдущих поколений продолжает падать. Показан процесс изменения репертуара досугового чтения у подростков. Репертуар их чтения значительно фрагментирован. Это в значительной степени обусловлено тенденциями развития книгоиздания и распространения литературы. Обозначены плюсы и минусы в чтении подростков, вызванные новыми информационными технологиями, показано влияние этих технологий на читательскую грамотность и культуру чтения. Процесс выбора литературы подростками, юношами и девушками проиллюстрирован на основе результатов нового исследования. Показано, что выбор школьников во многом является случайным и содержит произведения современной литературы с преобладанием книг жанра фэнтези. Результаты исследований свидетельствуют: сегодня основными факторами, особенно влияющими на выбор литературы подростками и юношеством, являются видеопродукция, а также советы сверстников. Решение проблемы поддержки чтения и формирования круга чтения школьников поколения Z в контексте затухания литературной традиции является сложной задачей, которую предстоит решать компетентным взрослым наставникам вместе с самими подростками и юношеством.

Антропологическое кино является наиболее репрезентативной формой визуально-антропологического исследования, благодаря чему может считаться своеобразной визитной карточкой визуальной антропологии. Это подтверждается фактами из истории данной научной дисциплины, а также постоянным, непрерывным интересом к антропологическому кино, как со стороны исследователей, так и со стороны аудитории. Это объясняется множеством различных факторов, однако ключевыми из них являются «визуальный поворот» в культуре XX в., развитие кино и телевидения, главным образом в период второй половины XX в., а также медиаориентированная социокультурная направленность в период постмодернизма.

Мы видим, что XX в., несмотря на массу негативных событий, в целом явился благодатной временной почвой для становления и дальнейшего развития визуальной антропологии. Однако и в наши дни мы можем наблюдать различные новые тенденции развития данного научного направления. Увеличение количества междисциплинарных исследований, высокая степень вовлеченности исследователей из различных научных сфер в совместную работу, повышение уровня демократизации и популяризации аудиовизуальных медиа, непрерывное развитие технологий видеопроизводства — все это, безусловно, является современными факторами, определяющими дальнейшее направление и специфику развития визуальной антропологии и антропологического кино в частности.

В рамках данной статьи будут рассмотрены и проанализированы указанные выше характерные особенности антропологического кино периода постмодерна. Особое внимание будет уделяться развитию междисциплинарных контактов визуальной антропологии со смежными научными дисциплинами, демократизации видеопроизводства и сферы аудиовизуальных медиа, а также направлению совместного производства антропологических фильмов.

Изучение и анализ указанных особенностей антропологического кино периода постмодерна позволит выявить дальнейшие пути развития академической и прикладной визуальной антропологии в социально-гуманитарной научной сфере, понять природу медиаотношений в рамках визуально-антропологических исследований, определить роль исследователя-автора в современном визуально-антропологическом дискурсе.

В статье раскрыта эстетическая категория интересное как доминанта развития городской среды. Предпринята попытка осмыслить эту категорию с точки зрения культурологического знания. Статья включает тео­ретический раздел, где, опираясь на известные концепции, авторы в общих чертах раскрывают принципы встраивания интересного как самоценного с точки зрения эстетического и художественного, в постмодернистскую ткань современных мегаполисов. Аналитическая часть статьи построена на конкретных примерах, представленных урбанизированными культурными ландшафтами, постмодернистским столкновением искусства и не-искусства в городском пространстве, событийными коммуникациями и иными формами репрезентации урбанистической культуры. Результатом проведенного исследования стало обозначение одной из ключевых проблем современных городов: в результате их чрезмерного насыщения интересным все отчетливее проявляется культурологическая и эстетическая невосприимчивость к интересному у горожан.

С методологической точки зрения исследование позволило выявить, что в интерпретации современных явлений социокультурной реальности уже недостаточно исходить из базовых принципов конкретной науки. Именно междисциплинарность как востребованный сегодня методологический ресурс позволяет раскрыть на примере концепта интересное взаимосвязь и взаимообусловленность эстетики и культурологии для изучения культурной среды современных городов.

Авторы анализируют интересное в контексте влияния на культурную среду города и на восприятие его текста, приходя к выводу, что оно усиливает нелинейность и фрактальность городского пространства. На примере развития российских городов раскрывается, что формирование новой культурной среды всегда связано не только со сменой художественных дизайн-решений и/или эстетических тенденций. В статье доказывается, что потребность в интересном расширяет рамки предметного поля эстетики и перемещается в центр междисциплинарных исследований культурологии.

Статья посвящена проблеме перехода от устной культуры к письменной в Древней Греции. Большинство зарубежных и отечественных исследователей связывают длительность и неустойчивость этого перехода, во-первых, с особенностями организации полисной власти, при которой греческий гражданин должен был реализовать свои права сам, а узкая специализация осуждалась, во-вторых, с антропоморфной спецификой греческой культуры. Представлен анализ использования устной и письменной коммуникаций в ключевых произведениях ряда древнегреческих писателей: Гомер («Илиада», «Одиссея»), Гесиод («Теогония»), Эсхил («Просительницы»), Аристофан («Птицы»), а также в философских произведениях Платона («Федр»).

Установлено, что древнегреческие авторы, несмотря на владение письменностью, ориентируются в своих произведениях на устные коммуникации и на такие формы обеспечения доверия к устным коммуникациям, как личное свидетельство, религиозная клятва, подкрепляя все это верой в возможное религиозное наказание. В итоге древнегреческие авторы письменные коммуникации (в условиях отсутствия специально созданных для этого институциональных форм доверия) либо игнорируют, либо изображают как второстепенные. Таким образом, целью данной статьи является объяснение недоверчивого отношения греков к письму на раннем этапе. Автором предложена оригинальная гипотеза, в контексте которой данный феномен объясняется неспособностью институциональных форм обеспечения доверия, созданных для устных коммуникаций, выполнять свою функцию при переходе к письменным коммуникациям, что «тормозит» процесс перехода. В основе авторской гипотезы лежит положение теории документальной информации. Делается вывод о том, что окончательный переход к письменным коммуникациям завершился лишь после создания институциональных форм обеспечения доверия к письменным сообщениям в виде архивов и библиотек.

Исследование посвящено проблеме передатировки группы памятников (резных известняковых плит), найденных в руинах церкви в поселке Мрамба (Республика Абхазия). Автор предлагает рассматривать Мрамбские рельефы в контексте искусства Абхазского царства (VIII—начала XI в.) как единую стилистическую группу. Этим обусловлена актуальность исследования: ранее эти памятники не трактовались как компактная стилистическая общность и датировались разным временем. Вкладом автора в разработку данной темы является уточнение датировки, атрибуция и соотнесение ряда памятников архитектурной пластики Абхазии с искусством периода Абхазского царства (и общевизантийским контекстом). Проанализированы и выявлены их стилистические и иконографические аналогии, что стало возможным только благодаря исследованиям последних 10 лет, когда многие средневековые памятники с территории Абхазии удалось соотнести именно с рассматриваемым периодом ее истории. В первую очередь речь идет о рельефах с изображениями зверей из церкви св. Феодора на горе Анакопия и о плите с Сухумской горы с изображением быка и льва у креста. Показано, что Анакопийские резные плиты с зооморфными мотивами можно датировать первой половиной XI в. (прежде всего потому, что рельеф с изображением быка и льва был выполнен одновременно со строительной надписью, в которой упоминается византийский император Константин IX Мономах). Ряд стилистических аналогий с памятниками территориально более отдаленных регионов Византийской империи также указывает на период X—XI веков. Автор приходит к выводу о том, что стилистический и иконографический анализ резных известняковых блоков из церкви в Мрамбе позволяет видеть в них стилистически гомогенную группу, которую, вероятнее всего, можно датировать XI веком.

Понятие «Русский Север» активно используется в СМИ и научной литературе. При этом мало кто задумывается над его значением. В области книговедения неопределенность представления о территории Русского Севера затрудняет отбор материала для исследования книжной культуры данного региона. Анализ практики использования концепта показывает, что проблема возникла еще в XIX в., когда исследователи по-разному определяли территорию Русского Севера. В большинстве случаев они руководствовались выводами исторической науки, относящей к этому региону все земли, когда-либо и как-либо связанные с Новгородской республикой. Стереотип, сформировавшийся почти 200 лет назад, бытует и по сей день. Однако данные, полученные в результате археологических и исторических исследований, проведенных в течение последних 50 лет, ставят под сомнение правомочность существования новгородской парадигмы.

В этнографии, данные которой стали активно использоваться в книговедческих исследованиях во второй половине XX в., также нет единого мнения по поводу территориального состава Русского Севера. Попытки совместить его границы с границами ареалов распространения севернорусских диалектов и комплекса традиционной севернорусской бытовой культуры показали неэффективность метода в современных условиях.

Появившиеся на рубеже XX—XXI вв. культурологические теории, с одной стороны, предложили новые аспекты исследования Русского Севера, а с другой — вывели его в область абстракции, фактически лишив географических привязок. Поскольку на сегодняшний день тема о локализации Русского Севера в книговедении остается открытой, цель настоящего исследования — попытаться систематизировать и проанализировать накопленную информацию. В результате поставлены вопросы о необходимости дальнейшего сохранения стереотипа, о правомочности причисления к Русскому Северу территорий, не имеющих к нему отношения с точки зрения географии, или имеющих условное отношение с точки зрения истории, о корректности применения топонимической формы концепта к Северу Европейской части России без учета Севера Сибири. Наконец, некоторая корректировка была предпринята в отношении авторства термина «Русский Север», которое традиционно приписывается архангельскому гражданскому губернатору А.П. Энгельгардту.

В настоящее время в социокультурном пространстве существует множество сообществ и субкультурных движений, привлекательных для молодых людей и направленных на молодежь. Субкультурное разнообразие, составляющее целостность культуры общества, выступает пространством формирования идентификационных моделей и альтернативой культурной унификации, которая все больше охватывает мир.

Разнообразие — источник социального развития и в условиях кардинальных культурно-цивилизационных изменений, с одной стороны, требует научного осмысления для обоснования инструментов его поддержки. С другой стороны — разработки практических рекомендаций и системы мер для эффективного взаимодействия государства с субкультурными сообществами.

Немаловажную роль и активное развитие в жизни общества и в субкультурной среде получили мужские союзы. Исторически представляя собой фундаментальный социокультурный элемент общественного развития, в XXI в. они заняли социальную нишу и стали играть существенную роль в обществе.

Актуальность изучения роли мужских союзов в современном обществе обусловлена следующими факторами: 1) институт мужских союзов древних племен с их обрядами инициации получил новую форму и содержание и существует до сих пор, 2) опыт изучения роли мужских союзов показывает, что они включены в сложную систему социальных и духовных связей и внесли ощутимый вклад в формирование определенных структур общества, став в свое время прообразом современных вооруженных сил, 3) мужские союзы, обладая в настоящее время большой сетью межличностных замкнутых связей, в том числе и на международном уровне, и устоявшейся коллективной идентичностью, оказывали и оказывают влияние на функционирование общественной системы и ее культурное и духовное содержание.

Целью настоящего исследования является описание субкультуры мужских союзов, представленных мотоклубами, а также определение методологических проблем, связанных с изучением мотосубкультуры как социокультурной составляющей общества.

Новизна статьи заключается в обобщении закономерностей жизнедеятельности современных мужских союзов как традиционных социокультурных институтов. Появление такого феномена делает важной проблему изучения возможных перспектив развития мужских союзов, их роли и места в обществе, а также взаимодействия с ними.

Настоящая статья рассматривает один из аспектов политики советского государства первого этапа его существования, направленной на сохранение культурных ценностей и формирование музейных художественных коллекций в Татарской АССР (ТАССР, до мая 1920 г. — Казанской губернии). Освещается малоизученный вопрос об особенностях проведения данной политики в ТАССР, где в 1920-х гг. была создана целая сеть музеев, и практически в каждом из них организован художественный отдел. Обращение к данной теме связано как с малочисленностью комплексных исследований в данной области, так и с актуальностью научной работы музеев по исследованию собственных коллекций в рамках создания Государственного каталога Музейного фонда Российской Федерации. Кроме того, перед вновь открывающимися музеями (государственными и частными) стоят задачи формирования собственных фондов. В статье впервые вводится в научный оборот ряд источников, на основании которых анализируются основные направления этой деятельности, а также сами художественные коллекции, сложившиеся в музейных собраниях. Уточняются представления о механизме реализации одного из аспектов государственной культурной политики в ТАССР: взаимодействие с Государственным музейным фондом (ГМФ). Его осуществлял Отдел по делам музеев и охраны памятников искусства, старины и природы, сотрудники которого (П.М. Дульский и П.Е. Корнилов) занимались не только организацией передачи в музеи художественных произведений, но и их отбором. Установлено, что благодаря деятельности ГМФ наиболее полной и ценной стала художественная коллекция Центрального музея ТАССР, интересную коллекцию удалось сформировать в Козьмодемьянском уездном музее, до 1920 г. входившем в состав Казанской губернии. Данное исследование показывает, что ГМФ являлся важным и эффективным механизмом реализации государственной политики в области культуры: его деятельность способствовала созданию в провинциальных музеях коллекций, сформированных по научным принципам и нацеленных на представление истории развития изобразительного искусства.

Указатели материалов

Требования к информации и статьям