В настоящее время происходит революция, связанная с быстрым развитием и повсеместным внедрением систем искусственного интеллекта (ИИ). Этот процесс открывает большие возможности и несет большие риски. Он стал важным фактором геоэкономики и геополитики, ареной соперничества сверхдержав.

Человек существует в рациональном, эмоциональном и интуитивном пространствах. Последние три столетия были связаны с освоением рационального пространства. Мы мало знаем об эмоциональном и почти ничего не знаем об интуитивном пространствах. Эти сферы познания мира связаны с искусством, художественным и социальным творчеством, философией. Роль этих сфер в XXI в. будет расти. Сейчас происходит переход от индустриальной к постиндустриальной фазе развития цивилизации, от мира машин к миру людей. Поэтому попытки свести деятельность человека к рациональному решению задач, заменить его во многих сферах ИИ будут шагом назад, в прошлое, а не вперед, в будущее.

Ответ на вызов, связанный с развитием ИИ, со стремительным распространением компьютерных технологий, должен быть дан, прежде всего, в культурном пространстве, в сфере смыслов и ценностей. Требуется переосмысление сущности и ограничений человека, природы тех инструментов, которые он может создать, и тех, от которых следует отказываться. Речь идет о пересмотре возможностей человека и его места в мире, а также о кардинальных переменах в организации общества. Показано, что стратегия «безответственных богов» и препоручение ИИ «последних вопросов» может привести к глобальной катастрофе. Однако осознанное использование открывающихся возможностей может помочь человечеству выйти на новый, более высокий уровень. Выбор между этими альтернативами сейчас делается в культурном пространстве.

Наличие документов стратегического развития в настоящее время уже стало официально зафиксированным стандартом музейной деятельности в некоторых странах Европы и постепенно становится обязательным элементом музейного менеджмента в Российской Федерации. В связи с этим возникает насущная необходимость хотя бы в общем описании ситуации с подготовкой и структурированием подобных документов. Как показывает практика, проблема создания документов стратегического планирования по-прежнему актуальна для отечественной музейной сферы. Одним из вариантов ее разрешения является обращение к современному международному опыту. Статья посвящена анализу форматов стратегических планов в музейной сфере Великобритании и США, созданных как отдельными музеями, так и музейными объединениями. Всего рассмотрено девять подобных документов. Основное внимание было уделено их структуре, т. е. основным смысловым элементам и формату представления. Можно отметить следующие моменты в подготовке стратегических документов музеев: очевидна тенденция к их сокращению и представлению в итоговом тексте самых важных элементов. В число последних, как правило, попадают следующие разделы: миссия (и/или ценности), основные цели/направления деятельности и задачи, образ будущего. Гораздо реже включаются принципы и анализ основных вызовов. Аналитическая часть обычно не выделяется в отдельный раздел и либо выносится в приложение, либо оформляется в виде врезок к соответствующим частям текста. Большое внимание уделяется внешнему виду стратегических документов и их воздействию на реальных и потенциальных стейкхолдеров: и тексты, и дизайн в первую очередь ориентированы на внешнюю аудиторию. Практика показывает, что современная музейная стратегия становится не просто инструментом музейного менеджмента, но и крайне важным инструментом public relations.

В статье анализируются характерные особенности и логика развития библиотечного проекта компании Google — сначала в рамках знаменитого проекта Google Book Search (известного также как Google Books и Google Print), а позднее — как Google Play Books в составе мультимедийного многоплатформенного сервиса Google Play. Разработка и апробация новых социально-коммуникативных моделей в работе с пользователем, сочетающих комплексность и глобальность охвата аудитории с использованием ее интерактивного потенциала, — неизменный тренд деятельности корпорации на протяжении десятилетий. В начале 2000-х гг. компания положила начало массовому сканированию библиотечных коллекций, тем самым инициировала разработку новой институциональной парадигмы электронных библиотек. Позднее, выработав в ходе многочисленных судебных разбирательств по обвинению в нарушении авторских прав новые бизнес-модели распространения электронных копий печатной продукции, она же выступила первопроходцем в освоении нового информационного рынка.

С самого начала сервис Google Book Search был ориентирован на массового пользователя, чему способствовали постоянно расширяющийся набор опций и повышение уровня комфортности доступа к ресурсу. В 2006—2010 гг. в рамках сервиса пользователи получили возможность скачивать книги, свободные от действия закона об авторском праве, в формате pdf; был добавлен новый интерфейс просмотра «Об этой книге»; предоставлена возможность оперировать текстами в рамках опции «Моя библиотека»; запущена мобильная версия сервиса; предоставлен доступ к статистической информации о диахронической частотной динамике словоупотребления на основе собранной базы данных.

Анализируется дальнейшее развитие библиотечного проекта в рамках сервиса Google Play Books, предоставляющего возможность пользователям читать, приобретать и продавать электронные книги, пользоваться закладками, загружать собственные книги в форматах pdf и EPUB, синхронизировать данные на всех устройствах пользователя. Дается оценка социального значения проекта в контексте развития глобальной электронной цивилизации.

Автором дана попытка раскрыть смысловой посыл недоснятого фильма «Река», который предполагался новым программным продуктом в творчестве Алексея Октябриновича Балабанова. В начале статьи раскрывается режиссерский способ концептуализации своих кинополотен, апеллирующих к мифологическому конципированию структуры повествования помимо сюжета и жанровой принадлежности фильма. Последнее проясняется в процессе сопоставления фильмов со структурой волшебной сказки, что ранее также отмечено некоторыми исследователями творчества А.О. Балабанова. Новизна статьи связана с философским анализом указанной концептуализации незаконченного фильма «Река» (2002 г.) и попыткой выявления эстетических эффектов и символических смыслов, закодированных в кинопроизведении.

Пристальное внимание режиссера проекта «Река» к культурам традиционного общества и особенно к культуре северян — тофалар (тофа), якутов (саха) обусловлено, по мнению автора статьи, близостью традиций народов Севера и Арктики к мифологическому способу конципирования в культуре. В этом смысле проект «Река» должен был, по всей вероятности, стать экспериментом режиссера по выстраиванию архаичного топоса с кристальным мифологическим концептом избытка природного над культурным и соответствующей ему ментальностью и психологией поступков «ветхой эпохи». Главное в этом кинематографическом эксперименте заключалось в вынесении культуры «за скобки» и анализе стихийности в природе человека с последующим «раскалыванием» мифологического сознания; в разрыве эпического круга традиции с символическим выходом через концепт «лодка» и «река» к универсальному человеческому началу, метафизическому топосу мысли. Пророческий дар режиссера, воплощенный в ряде его авторских кинокартин, интерпретируется на примере фильма «Река» и отражает посыл к пути саморазвития культур российских народов.

Статья посвящена сатирическим агитационным азбукам, появившимся в период Гражданской войны и ранее не выделяемым исследователями в отдельный вид агитационного искусства. Азбука, имевшая ранее узкое предназначение — обучать детей грамоте, — становится в руках художников и писателей своеобразной формой агитационного искусства. Этому способствовало то обстоятельство, что азбука, в отличие от букваря, меньше нагружена учебным материалом и, соответственно, в ней большее место отводится иллюстрациям. В статье представлена история развития агитационной азбуки. Подробнее проанализированы «Советская азбука» В.В. Маяковского, «Азбука красноармейца» Д.С. Моора, «Азбука революции» А.И. Страхова и «Антирелигиозная азбука» М.М. Черемных. Также вкратце рассмотрена «Наша азбука»: плакаты «Окна» ТАСС, созданные разными художниками во время Второй мировой войны. Отмечено особое значение первой агитационной азбуки В.В. Маяковского, на которую потом ориентировались многие художники. Авторы первых сатирических азбук времен Гражданской войны сознательно использовали традиционную форму народного лубка, а также частушки, поговорки для того, чтобы создать образы, близкие к народу. Уделено внимание иконографическим связям азбук с плакатами в творчестве Д.С. Моора и М.М Черемных, которые переносили свои решения из плаката в азбуки.

Цель настоящей статьи — доказать, что мировая культура, будь то картина мира в ее обобщенном качестве или конкретные художественные практики в разных видах искусства, испытывает неослабевающее влияние личности и творчества А.П. Чехова. Речь идет не только о персонажах, жизненных коллизиях или отдельных художественно-эстетических приемах, но и о смыслополагании, качественно измененном А.П. Чеховым, что мы определяем как «чеховский дискурс». Последний понимаем как систему отсчета, в которой происходит межкультурная коммуникация, обозначаем культурную матрицу с присущими ей кодами и подчас неожиданными смыслами, рожденными десятилетиями внимания и постижения А.П. Чехова.

Основными признаками чеховского дискурса мировой культуры мы полагаем: уникальное по глубине и парадоксальности проникновение творца в социально-нравственный мир человека (своего рода «диагноз»); концептуальную интеграцию интертекста и контекста индивидуального творчества и мирового культурного опыта; формирование эстетических оснований искусства абсурда как характерного культурного феномена чеховской и послечеховской эпохи.

«Диагностика» была продуктом уникальной интеллектуальной прозорливости и интуитивной одаренности А.П. Чехова. Свойство чеховского диагноза и объяснение того, что рецептов не было, — это присутствие фигуры А.П. Чехова и его картины мира в культурном континууме. Продолжение мыслей и образных систем А.П. Чехова с их деталями и моделями — это несколько пластов творческой «продукции», созданной в разных видах искусства и в разные периоды, прошедшие в жизни человечества после А.П. Чехова.

Чеховский интертекст — это диалог русского человека с другими эпохами и авторами; диалог не лишен иронии по отношению к «собеседникам», к предмету обсуждения, к самой жизни. Это, источник неожиданных ассоциаций и представлений о парадоксальных связях быта и бытия. Чеховский контекст как смысловая грань чеховского дискурса мы полагаем проявившимся прежде всего в тех связях и влияниях, которые носили и продолжают носить персоналистский характер: исследователи из разных стран, последователи в творчестве.

В пространстве вечности, на фоне парадоксальных культурных тенденций сформировался феномен, который мы ранее обозначили впервые введенным в научный оборот понятием «русский абсурд». Чеховский дискурс мировой культуры, с одной стороны, ненавязчиво ввел в художественные практики принципы алогизма, взаимонепонимания, отчужденности, иронических несовпадений обыденных проявлений и деталей, с другой стороны, обозначил существование обыкновенного человека в пространстве вечности, в пустом и опасном, чуждом и непонятном мире.

Афроамериканские критики и писатели часто обвиняют белых авторов в попытках культурной апроприации, когда последние в своих текстах говорят от имени темнокожих персонажей. В этом случае, по мнению афроамериканцев, они описываются белыми стереотипно и таким образом лишаются голоса. Несмотря на это, подобные попытки продолжаются. Нестихающая полемика по поводу культурной апроприации, возобновляющаяся после выхода подобных литературных или кинотекстов (достаточно вспомнить недавний фильм «Зеленая книга»), обусловливает актуальность обращения к данной теме. В 2009 г. вышел роман К. Стокетт «Прислуга», в котором повествование ведется от лица трех женщин, в том числе двух темнокожих служанок (Эйбилин Кларк и Минни Джексон). Они рассказывают о своем опыте работы на белых хозяев в начале 1960-х гг. в городе Джэксон (штат Миссисипи) во времена жесткой расовой сегрегации. Названные героини предстают у К. Стокетт борцами с расизмом, а главным их оружием становится слово. Минни напрямую высказывает своим работодателям собственное мнение о них, что соответствует описанной в текстах афроамериканских авторов манере дерзко разговаривать с теми, кому ты подчиняешься, называемой sass. Эйбилин же старается не показывать свое отношение к белым, а в разговорах с ними максимально зашифровывает истинное содержание высказываний, по сути используя практику «означивания», также характерную для афроамериканской культуры: убеждает других служанок рассказать белой девушке об отношениях между хозяевами и прислугой в их городе для того, чтобы затем это было опубликовано. Она воспринимает сохранение истории этноса в письменном слове как способ борьбы против расизма. Автор приходит к выводу о том, что К. Стокетт следует, сознательно или нет, традициям афроамериканской литературы, в которой многие темнокожие персонажи выступают как трикстеры.

В статье рассматривается история развития античной театральной архитектуры в контексте окружающей среды, формирующей территорию, приобретающую статус культурного ландшафта. Материал древности осмысливается в аспекте эволюции формирования театральных зданий, начиная от древнегреческих к древнеримским, которые, несмотря на руины, поражают нас своей масштабной и нетронутой архитектурой. Предпринимается попытка систематизации ценных свидетельств прошлого: материальных (архитектура театров) и нематериальных (театральное искусство), поскольку репертуар жив до тех пор, пока исполняется, а театральная архитектура остается потомкам. Рассматриваются их взаимоотношения в пространстве и во времени. Методы проведенного исследования (описание изучаемых явлений, натурное наблюдение, проблемно-исторический анализ) позволили основной акцент сделать на специфике устройства театральных зданий, находящихся на открытых пространствах, представляющих культурные ландшафты — обширные территории сотворчества человека и природы. На протяжении эпох архитектура театра, предназначенная для зрелищных представлений, связанная со средовым фактором и актерским искусством, претерпевала трансформацию, так же как и само театральное искусство менялось, иногда в пределах одного спектакля на одной сценической площадке. Фрагменты утраченного культурного опыта сегодня являются открытыми системами в ассоциативном, семантическом, историческом аспектах, а также в плане реконструкции объектов. Они формируют притягательное и популярное место, выходящее за пределы градостроительных условий, имеющее свойство общественно значимого пространства. Сложившаяся в античный период композиция построения театров и принципы формообразования оказали большое влияние на их последующее развитие и сохранились в современных проектных решениях. В этом контексте данный опыт интерпретации архитектурных памятников, относящихся к театральному искусству, имеет большое культурное и воспитательное значение не только в смысле реконструкции утраченного пласта культурного наследия, но, в большей степени, в моделировании нового видения формирующейся сегодня архитектурной культуры мира.

Требования к информации и статьям.