Феномен массовой культуры, рассматриваемый в масштабах «большого времени», позволяет понять место массовой культуры в истории культуры, по преимуществу русской, ее соотношение с народной (традиционной) и элитарной культурами, истоки и механизмы трансформации в разные культурно-исторические эпохи. Массовая культура исследована в свете авторской концепции архитектоники культуры и релятивистской культурологии, что дает возможность пересмотреть традиционные представления о массовой культуре как феномене ХХ — XXI вв. и показать относительность всех понятий, объясняющих процессы массовизации и индивидуализации культуры, тесно взаимосвязанные между собой. Представленная релятивистская концепция культурологии призвана доказать, что культура на всем протяжении ее истории многомерна и внутренне дифференцирована. В ней постоянно действуют тенденции, направленные на индивидуализацию (персонификацию) и на массовизацию ценностей, норм и смыслов. Ее архитектоника включает в себя несколько уровней: элитарную, популярную, массовую, народную и «забытую» разновидности культуры, границы между которыми размыты и стерты. Между «этажами» каждой актуальной культуры действуют социокультурные «лифты», превращающие ценностный статус массовой и элитарной, народной и популярной культур в переменный, исторически обусловленный. В ряде случаев в истории культуры складывается двухслойная «амальгама», соединяющая тексты массовой и элитарной культур в одном феномене, обращенном поверхностными и глубинными структурами к разным «срезам» своей аудитории и обладающим «двойным кодом», который соединяет метанарративные и иронические дискурсы и функционально универсален по отношению к любому культурному «регистру» и общему контексту культуры.

Рассматриваются новые концепты культурологии «виртуальная реальность» и «виртуализация культуры». Следует отметить, что понимание «виртуальности» как инобытия и ее осмысление предпринималось еще в античности. А в 1990-е гг. понятия «виртуальная реальность», «киберпространство», «виртуализация сознания» и другие стали настолько модными трендами, что сегодня без них трудно представить социокультурную сферу. В статье три основных раздела. В первом анализируются теоретические аспекты изучения виртуальной реальности, которая стала объектом исследования разных гуманитарных наук, но приоритетная роль в изучении киберпространства как особой социокультурной среды обитания человека принадлежит культурологии. Именно она актуализировала вопросы развития медиакультуры как феномена информационной эпохи. Объектом анализа во втором разделе является Интернет как «универсальное пространство свободной коммуникации» (М. Кастельс). Из всех новых медиа именно Интернет можно считать «ключевой технологией» коммуникологии и коммуникативистики. Общение индивида с Интернетом, его внедрение во все сферы человеческой деятельности привело к появлению такого понятия, как «интернет-культура». В третьем разделе киберпространство рассматривается как новая социокультурная среда обитания современного человека. В отличие от традиционных медиа Интернет как важный фактор культуры XXI в. является не просто средством хранения и передачи информации, но и универсальной платформой — пространством для социально-культурной деятельности и творческой активности личности.

Статья посвящена проблемам преемственности в истории и российском культурно-историческом процессе. Рассматриваются концепции и взгляды, в которых предпочтение отдается политике, политизируется история в целом. Утверждается, что для России характерно отсутствие единства в историческом, цивилизационном развитии, рациональных начал в культуре и культурная изолированность, следствием чего особое, часто доминирующее значение имеют радикальные реформы, революционные разломы, разрывы исторического процесса, нет преемственности в традициях. При этом большая значимость придается реформам Петра I и Октябрьской революции 1917 года. Однако при должном внимании к проблемам отечественной культуры, национальной психологии, особенностям взаимодействия культуры и религии, сам культурноисторический процесс предстает в более целостном виде, корректируя односторонние расхожие суждения о прошлом. Выделены сюжеты в отечественном культурно-историческом процессе, в политической истории страны, связанные с принципиальными моментами становления и развития культурной политики, государственно-церковных отношений, искусства в имперский период российской истории.

Рассмотрена актуальная проблема сохранения традиционной культуры коренных этносов через механизмы права интеллектуальной собственности. Многие страны ведут работу по созданию национальных систем охраны традиционных знаний и выражений культуры от неправомерного или ненадлежащего использования. Интеграцию данных процессов на международном уровне осуществляет Всемирная организация интеллектуальной собственности. В России эта проблема рассматривается в общем контексте сохранения культурного наследия. Если традиционные знания и выражения культуры понимаются как объект права интеллектуальной собственности, то задача выявления и описания объектов традиционных знаний и традиционных выраже
ний культуры имеет свою специфику. Предложен ряд практических мероприятий, позволяющих определить потенциал использования системы интеллектуальной собственности для правовой охраны традиционных знаний и выражений культуры в России.

Статья посвящена анализу культурных практик, которые рассматриваются как один из источников формирования символического капитала места. Актуальность обусловлена характерным для современной мировой науки повышением научного интереса к культуре как ресурсу развития и преобразования территорий. На основе разработанной автором концепции символического капитала места обосновывается значимость культурных практик, способных повышать известность и узнаваемость места, обеспечивать его устойчивую идентификацию, что в итоге делает территорию более привлекательной для жизни, работы и путешествий. С одной стороны, освещается специфика культурных практик, которые включены в процесс актуализации значений места и тем самым оказывают воздействие на территориальные образы, на представление и восприятие места в глазах людей. С другой стороны, подчеркивается, что для роста символического капитала особенно значимыми являются культурные практики, воспроизводящие аутентичность места через создание особого духа и укрепление территориальной идентичности.

В течение последних десятилетий множество исследований посетителей музеев как за рубежом, так и в нашей стране было проведено для того, чтобы лучше понять, кто посещает музеи. Они позволили воссоздать коллективный социально-культурный портрет публики, но, по сути, не приблизили к пониманию того, кто и почему ходит в музеи. Сохраняется и главная проблема — существование коммуникационных барьеров между музеем и публикой. Обеспечение конкурентоспособности художественного музея как субъекта индустрии досуга и повышение его социальной роли как культурного института требует сегодня немалых усилий по изучению аудитории, конечная цель которых состоит в увеличении посещаемости. В статье на материалах конкретносоциологического исследования аудитории посетителей Государственной Третьяковской галереи показано, как применение новых исследовательских подходов, основанных на эконометрических методах анализа социологических данных, может приблизить исследователя к пониманию некоторых актуальных тенденций потребительского поведения и факторов посещаемости художественного музея. Исследование показало, что важнейшими детерминантами культурного потребления становятся сущностные характеристики аудитории, связанные с измерениями культурного капитала, а также мотивации и индивидуальные предпочтения.

Сегодня как никогда актуально говорить о проблемах и дальнейшем развитии молодежи, так как именно ей предопределена историческая ответственность за сохранение и развитие национальных культурных традиций и ценностей, цивилизованная культурная интеграция страны в мировое сообщество. Особую роль в социализации молодежи играет чтение. Однако в ситуации бурного развития информационных технологий, коммерциализации культуры, ее дробления на множество субкультурных образований и радикального изменения коммуникативного поведения молодого поколения перед всеми институтами инфраструктуры чтения стоит непростая задача по переосмыслению собственных функций и содержания деятельности, поиска новых путей воздействия на молодежь в целях стимулирования читательской активности. Причем эту работу необходимо осуществлять на основе дифференцированного подхода и с использованием социально-психологических механизмов моды как наиболее динамичного и всепроникающего культурного феномена. В статье обозначен генезис развития молодежной культуры; рассмотрена взаимосвязь моды и молодежных дежных субкультур в контексте читателеведения, разграничены понятия «субкультура» и «интерпретативные сообщества», основные из них охарактеризованы применительно к читательской деятельности молодежи. Приведены также основные результаты исследования, проведенного в апреле—мае 2017 г. на базе Научной библиотеки Южно-Уральского государственного университета. Они вошли в информационный блок, связанный с неформальными характеристиками молодых людей, их принадлежностью к определенным субкультурам и интерпретативным сообществам, отношением внутри данных групп к чтению и читательским предпочтениям.

Рассматривается проблема подлинника как терра инкогнита культурной истории костюма. За отправную точку принят частный случай в изучении теории костюма, а именно культурная матрица западноевропейского кружева — малоизученный вопрос в контексте проблемы прототипа и его повторений. Культурный текст, предоставленный объектом исследования, анализируется с точки зрения аутентичности и преемственности наслоений. Акцент в работе делается на истории Belle Époque, когда в активное обращение вводятся не только тщательно воспроизведенные ренессансные формы, но и их многочисленные интерпретации. Отмечается, что подражательные работы этого времени могут быть представлены на условной шкале, связанной с уровнем их самостоятельности. Это точные копии, имитации различной степени вольности и подделки. Параллельно с историей кружева рассматриваются вопросы разного рода повторений в других предметных областях костюмологии. Выявлены условия, в которых неподлинные вещи приобретают определенную культурную ценность, определена их роль в формировании «подражательного» костюма. Итогом работы является вывод, согласно которому частные случаи, рассмотренные с культурологической точки зрения, могут послужить не только расширению событийного ряда истории костюма, но и выступить основой для конструирования культурного текста эпохи.

В статье исследуются историографические и художественные основания «венецианского мифа», прослеживается длительная история его создания и бытования в культуре (с X в. по XX в.). Анализируется процесс «обретения» Венецией древнего (античного) прошлого: скромное происхождение города, связанное с процессом Великого переселения народов и его последствиями; в хроникальной традиции Венеции постепенно «компенсируются» посредством сознательного мифотворчества и создания предметов искусства, служащих зримым воплощением нарратива. Неотъемлемой частью «венецианского мифа» становится не только идея о неразрывной связи Республики с евангелистом Марком, но и о том, что она была основана легендарными троянцами. После 1204 г. получает развитие линия имперского преемства: Венеция предстает новым Римом. «Венецианский миф» постепенно дополнялся и усложнялся, его формирование в общем виде завершается в XVI в. в эпоху Возрождения. К его основным компонентам относятся представления об уникальности географического положения Венеции (островное государство), ее экономики (богатейший город мира, центр международной торговли), политического устройства (Республика с наиболее мудрой формой правления, в которой царит общественное согласие) и культурной значимости (город великолепных произведений искусства, паломнический центр). После падения Республики (1797) «венецианский миф» остается весомой культурной идеологемой и используется для иллюстрации и обоснования различных политических концепций. Сделанные выводы могут быть использованы в дальнейших исследованиях истории Венеции и способствовать более глубокому пониманию особенностей ее искусства и культуры в целом.

В статье рассматриваются особенности предпринимательской и меценатской деятельности П.И. Юргенсона, создается представление о духовных и материальных основаниях его нотного издательства в контексте отечественного музыкального искусства. Исследуются биографические факты, анализируется эпистолярное наследие, переписка П.И. Чайковского и П.И. Юргенсона, что является необходимым условием анализа индивидуальных творческих граней. В центре внимания — классификация признаков меценатской деятельности, позволяющая сформировать целостное представление о мотивах, целях, источниках, направлениях и сроках вложения денежных средств в фирме П.И. Юргенсона — мецената-организатора-руководителя и собирателя-коллекционера, увидеть в этом процессе масштаб культурной жизни эпохи, ее содержание и смысл.

Настоящая работа посвящена исследованию творчества ведущего представителя школы абстрактного экспрессионизма Сан-Франциско Ричарда Дибенкорна (1922—1993). Несмотря на широкую известность художника в США, его имя лишь эпизодически встречается в отечественном искусствознании. Творчество Р. Дибенкорна можно условно разделить на три периода: освоение опыта абстрактного экспрессионизма (1948—1955), обращение к фигуративной практике (1955—1967) и зрелый период, связанный с циклом произведений «Океанский Парк» (1967—1988). На формирование его живописного языка в разное время оказали влияние Клиффорд Стилл, Виллем де Кунинг, Аршил Горки, Марк Ротко, Анри Матисс и Эдвард Хоппер. Творчество Р. Дибенкорна достаточно разнообразно и представлено живописью, графикой, коллажами, скульптурными объектами. В статье внимание сосредоточено именно на живописи художника. Самобытный абстрактный экспрессионизм Сан-Франциско отличался меньшим влиянием европейского модернизма и был более ориентирован на связь с окружающей природой. Р. Дибенкорн стал известен в первую очередь как мастер «абстрактного пейзажа», и данной теме посвящено исследование творчества абстракциониста, получающего различные преломления и интерпретации на каждом из этапов его биографии. Пейзаж Р. Дибенкорна изменяется за счет эволюции его изобразительного языка. Основываясь на наработках предыдущих периодов, в серии «Океанский Парк» художник выработал свой уникальный абстрактный живописный язык, средствами которого ему удалось передать световоздушную среду.

Соотнесение внешнего и внутреннего плана повествования является притягательной, но не решенной задачей для теории текста. Взаимодействие описываемых событий реального мира и элементов романной архитектоники происходит на уровне творческого создания текста, но одновременно и читательского восприятия созданного писателем. «Внутренняя форма», идея, выдвинутая И.В. Гёте, является каркасом целого, но также и функцией, рожденной элементами этого целого, воспринимаемыми в их единстве. Такая художественная структура может быть раскрыта лишь благодаря аналитическим методикам, которые постулированы понятием внутренней формы. Л.Н. Толстой независимо от И.В. Гёте приходит к тем же выводам, утверждая, что творчество всякого истинного художника имеет целью передать переживаемое им чувство воспринимающему. Другое его положение также синонимично идее внутренней формы И.В. Гёте: определение структуры, дающей себя знать в скрытых конструкциях текста — в «лабиринте сцеплений», как говорит Л.Н. Толстой, где только и может быть высказанной художественная идея истинного, по его определению, произведения искусства. Более того, оказывается, что даже очевидные, но до сих пор не замечаемые авторские погрешности, не воспринимаются как ошибки именно потому, что они отличаются, во-первых, художественной функциональностью, т. е. продолжают свою созидательную работу в тексте, и, во-вторых, сами по себе строго организованы как элементы, включаемые в общую целостность структуры произведения. Такие методики открывают возможность точного моделирования текста, передающего дополнительные смыслы.

Статья посвящена актуальным вопросам, связанным с религиозно-культурными процессами в современном мире. Проводится компаративное исследование концепций локальных цивилизаций Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А.Дж. Тойнби. Рассматриваются их взгляды на сущность религии, ее место, роль и функции в различных цивилизационных сообществах. Выделено общее и особенное в воззрениях мыслителей на религию; дана оценка релевантности их теоретико-методологических идей в современности. Выявляются истоки, идейно-теоретические основания и специфика цивилизационного подхода к культурно-историческим процессам в контексте классической и неклассической парадигм научно-гуманитарного познания. Представлено системное описание ранних вариантов концепций локальных цивилизаций с точки зрения их теоретико-методологических и общекультурных оснований. Применяется сочетание диахронического подхода (анализ конкретных идей и концепций в контексте их хронологической последовательности и теоретико-методологической преемственности) с синхроническим (сопоставление и сравнение компонентов концепций как равнозначных в логическом и теоретическом планах).

На отдельных памятниках торевтики Луристана и Гилана (провинций Ирана) представлены оригинальные фигуры, которые выделяются из основного изобразительного репертуара. Типологически и контекстуально все они разные, но немногочисленны; их невозможно идентифицировать из-за отсутствия письменных источников, затруднительно отнести к какой-либо устойчивой группе изображений в связи с их своеобразностью. В статье впервые перечисляются и рассматриваются  редкие изделия торевтики северо-западного Ирана XII—VII вв. до н. э., выделенные автором из основного изобразительного репертуара. Анализируются особенности и процесс формирования этих образов, приводятся иконографические прототипы, аналоги, существовавшие в других древневосточных культурах.

Впервые подробно анализируется влияние цензуры на выставки Московского отделения союза художников РСФСР (МОСХ) в 1960—1970-е годы. В первой части говорится о регламентации содержания выставок посредством «тематических планов» и государственного заказа. Финансируя изобразительное искусство, государство требовало в ответ от авторов произведений лояльности, в результате каждая большая выставка мыслилась не как художественное явление, но как демонстрация сотрудничества художников и власти. Вторая часть статьи посвящена анализу работы цензурных инстанций: выставкома, партийного бюро МОСХа и управления по культуре Московского городского комитета КПСС. На основе архивных источников и устных свидетельств художников, работавших в 1960—1970-е гг., делается вывод о тотальном вмешательстве цензуры в формирование экспозиций и отсутствии самостоятельности Московского отделения союза художников. Особое внимание уделяется реакции различных групп художественного сообщества, выражавшейся в открытых высказываниях против цензуры, в попытках найти компромисс через обращение к идеологически нейтральным темам и использование эзопова языка. Наиболее действенным способом освобождения от цензуры в этот период стало проведение в МОСХе небольших «закрытых выставок» и творческих вечеров. Распространение таких выставок во многом способствовало разделению некогда монолитного Союза художников на множество небольших сообществ со своими художественными программами.